Борис Кагарлицкий

Капитализм и зависть

Читая журналы, слушая радио, то и дело наталкиваюсь на один и тот же бесконечный вопль: как жалко богатых! Какие они несчастные! Такая у них тяжелая судьба в России – никто их не любит.

Значит, что-то неправильно устроено в нашей стране и в нашем народе. Как можно рыночную экономику и капитализм строить, если богатых не любят? Все беды от зависти. Если бы бедные богатым не завидовали, тогда, конечно, мы бы хорошо зажили!

Несколько дней назад в англоязычном дайджесте южнокорейской прессы я натолкнулся на совершенно такие же сетования. Мол, никакое экономическое чудо не изменило отношения массы населения к богатым. Это очень плохой симптом, непонятно, как с таким народом развивать рыночную экономику!

Казалось бы, Южная Корея – образец успешного капитализма, страна, поднявшаяся за последние полвека. И вот те на! Такие комплексы, такая зависть!

Ну да бог с ними, с корейцами. Азиаты все-таки. И капитализм у них какой-то не совсем рыночный. Надо на американцев равняться. Но и тут облом получается: недавно целая группа местных миллионеров выступила с инициативой: начать масштабную пиар-кампанию, чтобы улучшить отношение граждан США к богатым в своей стране. Оказывается, среднестатистический американец терпеть не может «собственных» миллионеров, подозревая их во всех возможных грехах. Особенно ненавидят тех, кто разбогател недавно, – их обвиняют в жульничестве, злоупотреблениях, коррупции и непременно в нечестной игре против конкурентов. Султану Брунея его миллиарды еще могут как-то простить. Но Биллу Гейтсу и Дональду Трампу – никогда!

«Особенно ненавидят тех, кто разбогател недавно, – их обвиняют в жульничестве»
На самом деле зависть – чувство сугубо капиталистическое и демократическое. Психологический механизм зависти основан на сравнении: я ничем не хуже его… Нет, конечно, я лучше! Почему же тогда у него что-то есть, а у меня нет? Однако буду ли я сравнивать себя с королем Норвегии? Вы когда-нибудь видели, чтобы обыватель завидовал королям? Ни в коем случае! Обыватели обожают коронованных особ! Восхищаются их демократизмом или, наоборот, их царственностью. Видят в них символ нации. Точно так же не принято завидовать звездам кино и эстрады. Журналы, расписывающие их дорогие наряды и безвкусные интерьеры, раскупают миллионы восторженных девочек и скучающих домохозяек, пытающихся решить, «строить жизнь с кого». Нет, они не такие, как мы, а потому им все можно. Даже нужно. Если они не будут строить чудовищных размеров особняки и ходить на бессмысленные светские рауты, о чем тогда писать в глянцевых журналах? Что будут читать женщины в парикмахерских?

Зависть появляется там, где общество провозглашает формальное равенство и одновременно поощряет конкуренцию. Крестьянин в своей лачуге не завидовал хозяину замка. Он мог бояться его, мог ненавидеть, мог преданно, по-собачьи любить. Но не мог завидовать, ибо не способен был представить себя на его месте, не мог даже вообразить себе, какая там, в замке, жизнь.

Сталину тоже не завидовали. Хотел бы я посмотреть на того, кому пришло бы в голову выразить подобные эмоции в 1937 году. Да, если честно, стоит ли завидовать человеку, запертому в Кремле и обреченному ежедневно общаться с Берией, Молотовым и Кагановичем?

Блестящее описание зависти можно найти у Шекспира. Но кто кому завидует? В «Короле Лире» незаконнорожденный сын герцога – своему законнорожденному брату. В «Отелло» заслуженный офицер Яго – обошедшему его в карьере молодому лейтенанту Кассио. Они равны между собой, принадлежат одному кругу, получили сходное воспитание. Яго, кстати, кругом прав: отдав предпочтение его молодому сопернику, генерал Отелло совершил очевидную кадровую ошибку.

Так что зависть часто бывает обоснованна. Победившие, возвысившиеся – далеко не всегда лучшие. Если возвышение произошло у нас на глазах, мы не можем этого не видеть. Средний американский программист ненавидит Билла Гейтса, потому что знает: в Америке сотни тысяч людей, которые пишут программы не хуже, а лучше его. Почему же именно Гейтс становится миллионером, а сотни компьютерных гениев обречены теперь работать на него? Разумеется, ответ лежит на поверхности – успех Гейтса вызван не его талантом программиста, а совершенно иными качествами, не имеющими никакого отношения к основной профессии (умение оказаться в нужное время в нужном месте, завязать отношения с необходимыми людьми, оттеснить конкурента). Но именно этого-то и не могут простить коллеги!

Массовая зависть – движущая сила конкуренции. Между работниками на предприятии, между чиновниками в конторе, между лавочниками на рынке, между менеджерами крупных транснациональных компаний. Мелкий буржуа завидует крупному, маленький начальник – большому начальнику. Капитализм не мог бы развиваться, не подпитывая ежедневно это чувство и не поддерживаясь им.

Зависть – одна из движущих сил потребительского общества. Почему я должен купить новейшую модель пылесоса, автомобиля, соковыжималки? Потому что я без нее жить не могу? Да увольте! Я и со старой-то не знаю, как справиться! Но я должен быть не хуже соседа. Как допустить, что «у всех уже есть, а у нас нет»? Что мы, хуже других?

Нэповская Россия спровоцировала мощные взрывы зависти. Революция уравняла советских граждан, а рыночные реформы открыли перед ними горизонты потребительского общества. Правда, ненадолго. И все же в 1920-е годы мещанин внезапно оттеснил пролетария – вспомните Эллочку Людоедку, вступившую в соревнование с Вандербильдшей, «Клоп» Маяковского, «Зависть» Олеши.

Для мелкого буржуа зависть становится основной страстью, стержнем его жизни. А к классовой вражде это чувство никакого отношения не имеет. Потому что завистник пытается поставить себя на место того, кому он завидует. А идеолог классовой борьбы призывает уничтожить само это место. Будет оно уничтожено вместе с тем, кто его сейчас занимает, или можно обойтись без подобных эксцессов – это уж как получится. Но соперничеством, завистью здесь даже не пахнет.

Классовая ненависть, впрочем, присуща не только борцам за интересы пролетариата, но в еще большей степени – защитникам идеалов буржуазии. Сколько злобных эпитетов найдете вы в статьях милейшего либерального журналиста, стоит зайти речи о рабочем движении или о деятельности левых! Моя любимая газета в этом отношении – The Wall Street Journal. Помню, как несколько лет назад на заседании американской социологической ассоциации пожилая исследовательница из Нью-Йорка читала доклад об идеологии классовой борьбы. Про Маркса и Ленина там не было ни слова – речь шла о том, как The Wall Street Journal предлагает разбираться с рабочими и профсоюзами.

Классовый конфликт неизбежно дестабилизирует систему. Зависть, напротив, ее стимулирует и поддерживает.

Так что не ругайте зависть, господа!

http://www.vzglyad.ru/columns/2006/1/11/17053.html

http://www.aglob.ru

Сайт создан в системе uCoz