Под Челябинском втайне от народа построили наземное ядерное хранилище. В нем уже 5 тонн оружейного плутония. Женщинам из соседних населенных пунктов рожать не рекомендовано
Министерство атомной энергетики Российской Федерации (или, по-новому, Федеральное
агентство по атомной энергии) — сказка сказок родного отечества. Ну кому еще
посвящено столько телесюжетов, «круглых столов», конференций и правительственных
часов в Государственной Думе? Ну о ком написано столько статей, обращений и
писем в адрес ФСБ, Генпрокуратуры, правительства и лично президента? И ведь
не зря — заслужило.
За какие-то десять лет это удивительное, абсолютно никому не подчиняющееся ведомство
сначала по дешевке продает США практически весь запас наработанного в стране
оружейного урана. Затем по дешевке закупает чужие ядерные отходы и ввозит их
в страну, не ломая голову над тем, сможет ли их переработать. И, наконец, возводит
в сердцевине России грандиозный могильник, где согласно совместному проекту
Минатома России и минобороны США будут сконцентрированы все извлеченные из российских
боеголовок запасы оружейного урана и плутония.
Вернемся на десять лет назад. 6 сентября 1993 года между Минатомом России и
министерством обороны США было заключено соглашение «относительно обеспечения
материалов, обучения и услуг в связи со строительством хранилища для расщепляющихся
материалов, полученных в результате уничтожения ядерного оружия».
А уже в 1995 году в Челябинской области на территории производственного объединения
«Маяк» началась большая стройка. Хранилище делящихся материалов (ХДМ) строили
по проекту, разработанному Санкт-Петербургским институтом ВНИПИЭТ (Всероссийский
проектный научно-исследовательский институт комплексной энергетической технологии).
Общая стоимость проекта согласно первоначальной смете составляла 1,2 миллиарда
долларов. Львиную долю — 800 миллионов долларов — на строительство должны были
выделить США. На протяжении ближайших 100 лет в гигантском могильнике предполагалось
хранить… ни много ни мало 400 тонн оружейного урана и плутония.
Строительные работы шли быстро и тихо. Хотя никакого грифа «секретно» проект
не имел. Преграды, встававшие на пути в виде министерств и ведомств, либо сдавались,
либо просто уничтожались.
Вся информация о ХДМ жестко блокировалась. Поэтому в прессу, а стало быть в
народ, сведения об уральском могильнике попали лишь в 2001 году. И то по чистой
случайности. Дело в том, что первоначально строительство планировалось в окрестностях
Томска. По каким-то причинам планы Минатома изменились, а техническая документация
ХДМ в Томске сохранилась. И высокопоставленные чиновники ФСБ решили передать
ее независимым экспертам. За что, кстати, тут же и поплатились карьерой.
Технико-экономическое обоснование крупнейшего ядерного объекта начиналось исторической
фразой, которую руководство Минатома на протяжении долгих лет многократно цитировало
с высоких трибун:
«По емкости складируемых делящихся материалов, степени их защищенности от внешних
воздействий, длительности хранения, надежности охраны окружающей природной среды
проектируемое хранилище является уникальным сооружением и не имеет аналогов
в отечественной и зарубежной практике».
И это — чистейшая правда. Ядерный объект, построенный под Челябинском и сданный
в эксплуатацию 10 декабря 2003 года, действительно уникален и не имеет никаких
аналогов… И в подтверждение сказанного мы прилагаем ровно семь доказательств.
Доказательство первое
Все яйца — в одну корзину
Впервые в практике ядерных держав при создании хранилища нарушена базовая концепция
обязательного территориального рассредоточения ядерных боеприпасов. Заметьте:
Соединенные Штаты, только по официальным данным, имеют девять ядерных хранилищ.
Россия же концентрирует все стратегические запасы оружейного урана и плутония
в одном месте.
Возникает естественный вопрос: если уж наше государство принимает столь странное
решение, то почему бы проектировщикам не обратить внимание на Красноярский край,
где когда-то в толще горной породы находились заводы Минатома по производству
плутония и теперь пустуют гигантские тоннели, предельно защищенные даже от прямого
попадания ядерной бомбы?
Доказательство второе
Самый большой и красивый
А красноярские тоннели нам не были нужны по той простой причине, что мы-то решили
построить не подземное, а единственное в мире и потому, естественно, уникальное…
наземное ядерное хранилище! Высотой 17,5 метра и площадью в четыре футбольных
поля. Спрашивается: зачем России строить гигантский склад стратегического сырья,
который легко просматривается с воздуха и в который почти невозможно промазать?
Проектировщики ссылаются на аналогичные ядерные проекты в США. Но в Соединенных
Штатах нет и не было наземных хранилищ. Возможно, Минатом имеет в виду американские
хранилища типа «ядерные погреба», слегка выступающие над землей и очень компактные.
Однако в недавно опубликованных мерах по усилению режима безопасности на ядерно-оружейных
площадках США (в связи с террористическими актами) черным по белому сказано:
в течение трех лет уран и плутоний с этих площадок должны быть перевезены в
более безопасные хранилища… А наше ХДМ как раз в эти дни старательно загружается
ядерной взрывчаткой!
Доказательство третье
Вскрывать и тушить строжайше запрещено
Размеры и без того огромного хранилища раздуты еще и оттого, что вместо компактных
отечественных контейнеров (предназначенных для длительного складирования) делящиеся
материалы на ПО «Маяк» будут храниться в громоздких транспортных контейнерах,
изготовленных в США. При этом чертежи последних к документации почему-то не
прилагаются…
Но что еще интереснее: соглашение строжайше запрещает вскрывать эти самые контейнеры.
Вскрытие запрещено даже в том случае, если контрольное «просвечивание» зафиксирует
отклонение от нормы или посторонние предметы.
Кстати, способов закладки в такой контейнер взрывчатого вещества, по мнению
специалистов аналитического центра «Стратегия будущего», ветеранов ФСБ, существует
несколько. Например, рентгеновским просвечиванием нельзя обнаружить пластит.
А можно изготовить взрывчатку на основе некоторых трансурановых элементов, практически
неотличимых от самих делящихся материалов.
Цитируем техническую документацию: «Запроектная авария, подрыв взрывного устройства
внешнего или замаскированного под контейнер с делящимися материалами, рассматривается
только до помещения контроля транспорта включительно». Понимать это словесное
нагромождение стоит так. Возврат сомнительных контейнеров возможен только на
стадии загрузки. Контейнеры, уже помещенные в хранилище, вещь неприкасаемая…
ни при каких обстоятельствах. Даже если местные спецслужбы поймут, что в одной
из складских ячеек заложено взрывчатое вещество. Другими словами, экстренные
действия по ликвидации аварии на главном в стране ядерном хранилище, по сути,
запрещены.
Между тем аварии на ядерных объектах могут возникнуть и по более прозаическим
причинам — случайность, неисправность… И чтобы их избежать, при длительном складировании
весь мир старается хранить оружейный уран и плутоний в виде окислов. Тогда делящиеся
материалы не вступают в реакцию с кислородом, то есть возможность пожара практически
исключена.
На ХДМ и уран, и плутоний вопреки мировой практике будут храниться в виде металлов.
По мнению экспертов, последнее означает, что для их возгорания достаточно небольшой
искры. При этом науке до сих пор не известно ни одно химическое средство, способное
погасить или хотя бы локализовать бурное ураново-плутониевое пламя.
Доказательство четвертое
И упадет стальная птица
3 марта 2003 года Государственная Дума вызвала министра атомной промышленности
Александра Румянцева на правительственный час. Депутаты потребовали объяснений.
И Александр Юрьевич процитировал любимый абзац из техдокументации ХДМ:
«… степень безопасности хранилища в Челябинске отвечает сегодня всем мировым
стандартам и опережает в этом все аналогичные хранилища, существующие в мире».
Ах, как хотелось бы поверить нашему атомному министру. Поверить, что все рассчитано,
продумано и родина может спать спокойно. Но вот другой абзац из той же документации:
«При разработке здания хранилища учитывалось падение самолета массой до 20 тонн,
летящего со скоростью 200 м/с». Специалисты Минатома при упоминании этих цифр
ссылаются на вес универсального американского истребителя F-16. Однако, по данным
военных экспертов, при весе в 20 тонн скорость истребителя F-16 в три раза выше
указанной в документах. Тогда что же за самолет имели в виду проектировщики
ХДМ?!
Попробуем разобраться подробнее. Вес обыкновенного пассажирского самолета ТУ-154
— примерно сто тонн. Вес самолетов типа «Боинг-767», за несколько секунд разрушивших
башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, колеблется от 140 до 180 тонн.
Предположим кто-то из них терпит аварию над нашим необъятным хранилищем, с воздуха
больше похожим на крытый стадион или аквапарк…
И это всего лишь гражданская авиация. А существует еще и военная. Скажем, стратегические
бомбардировщики, крылатые ракеты, стратегические баллистические ядерные ракеты
и пр.
Листаем проектные документы ХДМ дальше. Наше хранилище выдержит «артиллерийские
обстрелы и бомбовые удары с применением наиболее распространенных видов боеприпасов,
не требующих специальных средств доставки; фугасные бомбы калибром 450 мм при
взрыве в горизонтальном положении на «тюфяке» над хранилищем; кумулятивные снаряды
калибром 140 мм…»
По мнению военных экспертов, вышеприведенный уровень безопасности был бы весьма
актуален во времена Второй мировой войны. Кое-кто из них уже окрестил ХДМ «промокашкой»
— объектом, практически не способным противостоять сегодняшнему вооружению.
Не говоря уже о новинках… А ведь наше хранилище рассчитано на сто лет…
Доказательство пятое
Финансовый феномен ХДМ
Как уже говорилось, общая цена вопроса первоначально озвучивалась Минатомом
как 1,2 миллиарда долларов, две трети из которых (около 800 миллионов долларов)
в строительство ХДМ должна была вложить американская сторона. Но шло время,
менялись министры российской атомной промышленности, а вместе с ними менялись
и называемые ими миллионы. Они стремительно убывали.
Из официального письма Минатома в Государственную Думу РФ, датированного 20
апреля 2004 года: «Вклад американской стороны — составил 160 миллионов долларов
США, российской стороны около 500 миллионов рублей».
Ощущаете разницу? В начале строительства вклад США — 800 миллионов долларов,
в конце — 160. Вопрос «куда делись деньги?» давно уже стал третьим в ряду классических
русских вопросов «кто виноват?» и «что делать?». И наряду с двумя первыми не
подразумевает ответа.
А вот на четвертый вопрос, напрямую связанный с национальной безопасностью нашей
страны, ответ получить все-таки хотелось бы. Что же за хранилище мы построили?
Ведь физика — наука конкретная. Хранение одного грамма плутония сегодня стоит
от 2 до 4 долларов в год, эти цифры гарантируют минимальную безопасность. В
данные минуты в хранилище под Челябинском загружается 50 тонн делящихся материалов.
Умножаем и получаем 100 миллионов долларов в год и ни копейкой меньше — вот
реальная цена нашей безопасности!
Но мы-то уже знаем, что стоимость строительства ядерного склада, рассчитанного
на сто лет, всего 160 миллионов долларов плюс рублевый вклад российской стороны.
И это, не считая того прискорбного факта, что деньги, декларируемые при любом
строительстве в родном отечестве, нужно делить как минимум на три…
Значит, самый оптимистический прогноз гарантирует нам безопасность главного
ядерного объекта страны на год, от силы на полтора. А следующие девяносто девять
лет России, как обычно, придется уповать на русское «авось».
Доказательство шестое
Кто не с нами, тот против нас
А теперь о главной беде Челябинской области — об экологии. Край этот уже много
лет считается самым грязным местом на планете и даже в правительственных кругах
имеет негласное название — «зона».
Дело в том, что на территории ПО «Маяк» расположен целый ряд предприятий повышенной
радиационной опасности, и за последние тридцать лет аварии здесь случались не
раз и не два. Кстати, на этом же пятачке находится и производство по переработке
отработавшего ядерного топлива, мощности которого давно устарели.
Помните, сколько шуму наделало решение Минатома о ввозе чужих радиационных отходов,
которые к тому же закупались по ценам в несколько раз ниже установленных на
мировом рынке? Сколько скандальных репортажей, дебатов и пикетов! Прошло всего
три года, и наступила тишина. А отходы везут. И они накапливаются на «Маяке»,
потому что их просто не успевают перерабатывать. Сегодня накоплен уже миллиард
кюри. Это приблизительно двадцать Чернобылей… А теперь стенка к стенке здесь
возводят хранилище.
Говорить о людях, живущих в окрестностях «Маяка», в Минатоме ужасно не любят.
Хотя в тридцатикилометровой зоне находятся 50 населенных пунктов, в которых
живут около 200 тысяч человек. По статистике, каждый второй из них умирает от
рака, не дожив до 40 лет. Впрочем, эти данные уже устарели. В последнее время
смерть в здешних краях здорово помолодела — от раковых заболеваний начали гибнуть
дети. Жаловаться некому. Беременных женщин в зоне врачи сразу предупреждают:
«рожать нельзя».
Вы скажете: но есть же службы контроля, надзора, соответствующее законодательство,
наконец, толпы экологов? Вот мы и подошли к вопросу о министерствах и ведомствах,
встававших на пути Минатома.
По закону начать строительство ХДМ Министерство атомной промышленности могло,
лишь получив положительные экспертизы Минприроды и Госатомнадзора. В марте 1995
года Минприроды России письмом за номером 11-25/168 отказалось выдать согласование
на этот проект. Было абсолютно ясно, что точно так же поступит и Госатомнадзор.
Казалось бы, вот и наступил момент истины. Федеральные органы надзора не дадут,
запретят, встанут грудью… Но в июле 1995 года появилось неожиданное распоряжение
Бориса Ельцина об устранении Госатомнадзора от контроля за всеми военными объектами,
к коим почему-то было причислено и ХДМ. А в строптивом Министерстве по охране
окружающей среды, словно по заказу, началась глобальная реорганизация. В это
же время, не дожидаясь никаких экспертиз, Минатом приступил к строительству
ХДМ.
Не стоит, однако, думать, что война против стройки века на этом и окончилась.
В 1998 году бывшее Минприроды, реорганизованное в Государственный комитет по
охране природы, приостановило строительство хранилища из-за нарушения целого
ряда статей российского законодательства. На что руководство ПО «Маяк» немедленно
выдвинуло оправдательный тезис: «Экспертиза проекта не была проведена по вине
американцев. Департамент энергетики США, финансирующий этот проект, выделил
деньги только на строительство, а финансировать экологическую экспертизу не
посчитал нужным». Вот вам и виновный!
Для сведения: примерно в это же время департамент энергетики США, отстраненный
от участия в строительстве ХДМ и возмущенный секретностью вокруг этого проекта,
обратился в российский Зеленый Крест с просьбой рассмотреть вопрос общественной
экспертизы качества строительства хранилища…
Провести экологическую экспертизу и ознакомиться с проектом ХДМ к этому моменту
требовали правые и левые фракции Госдумы, независимые эксперты-ядерщики, российские
и зарубежные экологические организации. Скандал набирал обороты.
Поэтому в апреле того же 98-го года Государственный комитет по охране природы
в пожарном порядке проводит экологическую экспертизу и выносит… положительный,
вердикт. А чтобы, чего доброго, не передумал, в 2000 году одним из первых указов
президента Путина Госкомприроды России упраздняется вообще. За полной и окончательной
ненужностью своей стране.
Доказательство седьмое
Сталкер — это такая профессия
В 2001 году на имя министра обороны Сергея Иванова пришла записка от научно-исследовательского
информационно-политического центра «Стратегия будущего», созданного бывшими
высокопоставленными офицерами ФСБ. На 20 листах четко и грамотно, как и положено
спецам такого ранга, была изложена ситуация с ХДМ.
Пять месяцев в «Стратегии будущего» ждали ответа, а потом отправили эту же записку
на имя Владимира Путина. Но в том-то и заключается феномен нашего атомного министерства,
что все жалобы на него, письма, запросы, аналитические записки и просто вопли
о помощи, адресованные правительству, Совету безопасности, ФСБ, Генпрокуратуре
и лично президенту… пройдя по кругу, возвращаются все в тот же Минатом и бесследно
исчезают в его недрах.
Единственные, кто не может попасть в недра вышеупомянутого министерства, это
российские журналисты. Причем исключение делается лишь для иноязычной прессы.
Например, The Moscow Times опубликовала в 2003 году небольшое интервью главного
инженера проекта г-на Гусакова. Он сообщал, что информация, просочившаяся в
российские СМИ, устарела, поскольку в 95-м году техническая документация ХДМ
была обновлена.
Но если документация, хотя бы давно и частично, была обновлена (чему так искренне
хочется верить), то отчего же не предъявить этот весомый аргумент Государственной
Думе, Совету Федерации, экспертам и экологам?
Из записки аналитического центра «Стратегия будущего»: «Вероятность диверсии…
очень высока. Запрет на осмотр контейнеров не исключает непосредственного подрыва
и ликвидации делящихся материалов по нескольким сценариям…». Перечислять сценарии
не имеет смысла, поскольку осуществление всего лишь одного из них означает для
нашей страны глобальную катастрофу.
Если допустить, что будут разрушены хотя бы несколько ячеек бетонного массива
хранилища и находящиеся в них контейнеры, дальше произойдет моментальное самовозгорание
металлического урана и плутония. Потушить такой пожар невозможно, и делящиеся
материалы будут гореть до тех пор, пока не выгорят до конца. В лучшем случае
спасателям удастся лишь локализовать пожар в месте аварии. Но даже при условии,
что из 50 тонн оружейного урана и плутония выгорят только пять, последствия
для России будут необратимы. Сравните: для ядерной бомбы среднего размера, способной
стереть с лица земли целый город, требуется всего 10 кг плутония, а мы сейчас
говорим о пяти тоннах!
В радиоактивной зоне окажутся Челябинская, Свердловская, Курганская и Тюменская
области. Понадобится эвакуация миллионов людей. Ядерный выброс на стыке важнейших
железнодорожных магистралей вызовет паралич экономики всей страны. Россию просто
разорвет пополам, а вместо Урала мы получим большую радиоактивную дыру. И это
только в первые недели — дальше циклоны развеют радиоактивный хвост на тысячи
километров.
Те, кто проектировал ХДМ, это хорошо понимали. Не зря два вентиляционных воздухозабора
удалены от «безопасного и экологически надежного хранилища» на расстояние 4
и 6 километров (обычно воздух для вентиляции забирается на расстояние 500 м
даже на самых экологически опасных объектах). Спрашивается: зачем такие предосторожности?
А затем, чтобы дать спасателям-смертникам хоть какое-то время на ликвидацию
страшных последствий пожара. И тем самым уберечь от радиационной волны Европу
и Азию…
Елена ШАПОШНИКОВА
P.S. В Европе заволновались всерьез. По неофициальным данным, вопрос о безопасности
уральского Хранилища делящихся материалов в ближайшее время будет вынесен на
рассмотрение Европейского парламента… А тем временем в ХДМ продолжается загрузка
оружейного урана и плутония.
На минувшей неделе во время дружеской встречи президента России Владимира Путина
и главы МАГАТЭ Мохаммеда аль-Барадеи разговор двух лидеров зашел о создании
международного хранилища отработанного ядерного топлива (ОЯТ). В ходе беседы
выяснилось, что на сегодняшний день Россия является единственной страной, где
внутреннее законодательство позволяет ввод в эксплуатацию этакого всемирного
отходника.
И хотя официального согласия на строительство в родном отечестве международного
ядерного кладбища Владимир Владимирович, ссылаясь на общественное мнение, еще
не дал, вопрос этот, по мнению президентского окружения, практически решен.
А чтобы общественное мнение было посговорчивей, Федеральное агентство по атомной
энергии поспешило прокомментировать ситуацию: во-первых, ввоз ядерных отходов
со всего мира для России крайне выгоден, а, во-вторых, когда это еще будет…
А будет это, надо полагать, очень скоро. Потому что ядерных отходов во всем
мире уже накоплено 200 тысяч тонн. Складировать их на своей территории никто,
понятное дело, не хочет. А хранить где-то надо. Так почему бы не в России? И
место у нас есть подходящее — ПО «МАЯК» называется (там экологию все одно уже
не испортишь), и опыт строительства есть. Вот рядышком с ХДМ и поставим. Аккуратно
на границе между Европой и Азией. Чтоб при самом худшем раскладе… никому обидно
не было.
P.P.S. Депутат Государственной Думы, экс-глава ФСБ Николай КОВАЛЕВ:
— Во всем мире существует понятие «общественное мнение». Вряд ли найдется другая
страна, где правительство, не получив одобрение своего народа, начало бы строительство
такого грандиозного ядерного объекта. А народ бы смолчал. И это при том, что
мы не найдем ни одного ведомства, ни одного человека в России, которые бы гарантировали
нам хоть какую-то безопасность.
И что самое грустное: проходят десятилетия, в нашем государстве меняются лидеры,
политический курс, меняется правительство и парламент, не меняется только отношение
к своему народу…
08.07.2004
"Новая газета"