"Нет" в смысле "да"
Главный архитектор и организатор наших выборов председатель Центризбиркома
Вешняков пообещал сажать тех, кто призовет людей игнорировать голосование.
Статья 141 УК РФ, на которую ссылается Вешняков, отнюдь не квалифицирует бойкот
выборов, а тем более пропаганду за него как уголовное преступление. Речь в
ней идет не об оппозиционных агитаторах, а как раз о коллегах Вешнякова -
бюрократах, которые могут использовать свою власть, чтобы сорвать народное
волеизъявление. Однако вместо того, чтобы ловить "оборотней в галстуках",
запугивают недовольных.
Между тем, запрещая пропаганду в пользу бойкота, начальство совершенно по-фрейдистски
выдало себя, призналось в затаенном страхе, который преследует его на протяжении
уже по меньшей мере десяти лет.
Расстреляв парламент в 1993 году, Борис Ельцин узаконил политические итоги
этой расправы референдумом. По официальным данным, проголосовали больше половины
граждан, и большинство из них, понятное дело, сказали "да" власти.
По неофициальным данным, которые просочились в прессу уже зимой 1994 года,
получалось совсем наоборот - явки не было. Однако даже с помощью подтасовок
и арифметических фокусов Кремль вряд ли добился бы желаемого результата, если
бы на помощь ему не пришла оппозиция.
Осудив переворот 1993 года, коммунистическая партия Геннадия Зюганова вместе
с либералами приняла новые правила игры. "Непримиримые противники власти"
дружно вели своих сторонников к избирательным урнам.
Если бы КПРФ своими призывами прийти, чтобы проголосовать за "нет",
не мобилизовала электорат, вытянуть явку было бы несравненно труднее. А если
бы гражданского мужества хватило и у части осудивших переворот "демократов",
положение власти могло бы просто оказаться критическим.
Опуская оппозицию, поднимают явку
Спустя пять лет российские власти снова озаботились организацией явки. Команда
Ельцина увидела в Зюганове и его партии реальную угрозу. И все же показательно,
что кампания велась не под лозунгом "Перевыберем Ельцина!", а под
лозунгом "Голосуй - или проиграешь!".
Главное было, чтобы некоммунистический электорат пришел на выборы в принципе.
Об остальном позаботятся в Кремле. Решались две задачи сразу: опустить коммунистов
и поднять явку.
С еще большей остротой вопрос встал на президентских выборах 2000 года. Сегодня
странно слышать слова про выборы без альтернативы, произносимые с таким выражением,
будто с нами подобное случается впервые. А что, четыре года назад альтернатива
была? Или оппозиция имела больше доступа к телевидению? Или Кремль меньше
полагался на административный ресурс?
Отличие 2004 года от 2000-го лишь в том, что тогда и либералы, и коммунисты
наивно полагали, что новый президент будет к ним снисходителен. Либералы радостно
рассуждали про русского Пиночета и авторитарную власть, которая "твердой
рукой проведет ры-ночные реформы". Коммунисты верили, будто "Штирлиц
- наш президент", и надеялись, что социально близкий хозяин Кремля, вдохновляясь
примерами своих великих предшественников - Берии, Ежова и Малюты Скуратова,
крепко возьмется за либеральную интеллигенцию.
Сажать действительно начали, но не тогда, не тех и не так. Либералы начали
понимать, что заполучить собственного Пиночета - не такая уж большая радость,
а коммунисты вдруг сообразили, что наследники Берии уже не столь социально
близкие, если находятся на службе у буржуазного режима. Но было уже поздно.
В результате к 2004 году либеральные и коммунистические деятели дружно запротестовали,
взывая к гуманности и призывая милость к падшему Михаилу Ходорковскому, который
пытался обмануть судьбу, финансируя левых и правых попеременно.
Между тем именно выборы 2004 года ознаменовались первыми в постсоветской России
попытками организовать бойкот. Другое дело, что кроме интернет-сайтов и "Новой
газеты" об этом почти никто не решался писать.
Показательно, однако, что даже тогда, когда что-то попадало на телеэкраны,
комментаторы невозмутимо сообщали, что протестующие выступают "против
всех". Что было, естественно, совершенной ложью - голосование "против
всех" бессмысленно, ибо помогает Кремлю организовать явку избирателей.
"Твой голос украдет Кремль"
Главный аргумент против бойкота: если мы не придем к урнам, наши голоса украдут.
Странным образом никому не приходило в голову спросить, почему Кремль не может
украсть голоса тех 30 - 40% избирателей, которые не ходят на выборы даже по
официальным данным. Знакомство с опытом избирательной фальсификации в России
показывает, что легче всего украсть голоса как раз у тех, кто проголосовал
(будь то живые люди или мертвые души).
После выборов 2003 года представители оппозиции признали, что фальсификации
были "не выше обычного уровня". (Поработала думская комиссия Александра
Салия, продемонстрировала свои возможности система параллельного счета Fairgame.)
Господин Веш-няков от имени Центральной избирательной комиссии возмутился
и пообещал наказать "политиканов" и "шарлатанов", учинивших
параллельный подсчет голосов. Хотя мог бы поблагодарить: ведь пострадавшие
сами признали, что ничего чрезвычайного не случилось.
До недавнего времени российская демократия опиралась на плюрализм избирательных
фальсификаций. На прошлых выборах одни губернаторы тянули "Единство",
другие - "Отечество", а некоторые подыгрывали даже коммунистам и
Союзу правых сил. Увы, сейчас партия власти консолидировалась, губернаторскому
произволу положен конец, а потому есть все основания воскликнуть: "Демократия
в опасности!". Отныне административный ресурс повсеместно направлен в
одну и ту же сторону.
Другое дело, что плюрализм сохраняется на уровне методов. В зависимости от
местных нравов способы работы могут быть разные. Где-то приносят урны, уже
наполовину полные, где-то избирательный участок закрывают раньше времени,
а в оставшиеся 15 - 20 минут работают с неиспользованными бюллетенями. А где-то
и вовсе забывают открыть. С этой точки зрения лучше всего проводить выборы
в Чечне, особенно в Веденском рай-оне. Вообще обнаруживается интересная тенденция:
чем выше активность повстанцев, тем больше голосов у партии власти. Если к
следующим парламентским выборам вооруженный конфликт распространится на новые
территории, то можно без всяких сомнений ожидать блистательной победы партии
власти в этих регионах.
В большинстве российских областей такие крайности не пройдут. Можно слегка
помухлевать с "предварительным голосованием", с переносными урнами.
Приходится. составлять и тщательно проверять списки "мертвых душ".
Кроме действительных покойников, ряды избирателей могут пополнить граждане,
про которых достоверно известно, что они уехали, не взяв открепительного талона,
жильцы недавно снесенных домов или население фантомных квартир, приписанных
к реально существующим домам. Здесь тоже бывают накладки: недавно моя знакомая
обнаружила в списке избирателей некоего господина, прописанного аккурат в
ее квартире. "Не бойтесь, - успокоила ее девушка, выдававшая бюллетени,
- он дано уже умер!".
Вся эта возня с призраками является крайне трудоемкой, но оправдывает себя.
Если фальсификаторы не пойманы с поличным на участке, сделать уже ничего нельзя.
Голоса привидений записываются в протокол и поступают наверх. А вот с фальсификацией
протоколов коммунисты и "ЯБЛОКО" борются упорно, хотя и совершенно
безрезультатно. Наблюдателям выдают копии протоколов на местах. Оригиналы
поступают в территориальные избирательные комиссии. Потом наблюдатели обобщают
данные своих протоколов, а территориальные комиссии - своих. И, странное дело,
подсчеты никогда не сходятся!
Cложные пересчеты, происходящие, по утверждению оппозиционеров, в избирательных
комиссиях промежуточного уровня, требуют немалой изощренности.
Голоса крадут у тех, кто заведомо не проходит в Думу, кто не может наладить
контроль, кто наименее способен к сутяжничеству. Созданная коммунистами система
Fairgame, в принципе, имитировала официальную систему "ГАС-Выборы"
с той разницей, что техника у нее была менее мощная да и людей поменьше. Но
странным образом скорость работы ее оказалась быстрее. Видимо, время экономится
на сложных пересчетах...
Выборы 2003 года оказались своеобразным историческим рубежом. От создателей
Fair-game мы теперь всегда сможем узнать, сколько голосов и у кого украли.
Создатели параллельной системы получают эстетическое удовольствие, а пострадавшие
- моральное
удовлетворение. Что же касается самих выборов, то остается в силе гениальная
формула Сталина: не важно, как они голосуют, важно, как мы считаем.
Нравственный вопрос
В условиях, когда всякому мало-мальски думающему человеку понятна природа
выборов, кандидат "Против всех" оказывается последним "демократическим"
ресурсом Кремля. Господин "Против всех" может оказаться тем самым
"серьезным оппонентом", который нужен Владимиру Путину для того,
чтобы придать выборам хотя бы видимость состязания, а избранию президента
- хотя бы видимость политической борьбы. К тому же господин "Против всех"
зовет своих сторонников на избирательные участки, иными словами, помогает
начальству решить свою главную проблему. В конечном счете, не важно, как голосуют,
главное, чтобы в принципе проголосовали. Об остальном позаботятся телевизор,
избирательные комиссии и губернаторы. Хоть так, хоть ценой позора, но все
же обеспечить явку.
Неявка избирателей не освобождает нас от необходимости получить президента,
так же как незнание законов - от их исполнения. По-любому, итоги голосования
2004 года уже подсчитаны и оприходованы - и на земле, и на небе. Но вопрос
о том, сколько придется вбросить бюллетеней, как придется изворачиваться и
мучиться начальникам, чтобы показать нужный результат, - далеко не праздный.
Подтасовка имеет смысл лишь тогда, когда есть хоть видимость правдоподобия,
и в этом отношении декабрь 2003 года - подлинный триумф власти, ибо оппозиция
проиграла не только виртуально, но и реально. Административный ресурс принимается
как некая неизбежность (вроде слякотной погоды в новогодней столице) лишь
тогда, когда опирается он на реальное голосование.
Да, подтасуют, да, натянут. Но, господа и товарищи, если вы так не доверяете
выборам, зачем же в них участвовать? Если в любом случае пересчитают, зачем
вы сами облегчаете власти задачу?
Конечно, можно привести немало случаев, когда даже в условиях массовой фальсификации
оппозиция шла на выборы и выигрывала. Но происходило это лишь тогда, когда
критики режима могли противопоставить подтасовкам массовую поддержку народа,
попросту
вывести людей на улицы. Так было в Мексике, так было в Грузии. Но в России
такого сейчас быть не может. Не в последнюю очередь потому, что сама оппозиция
(как либеральная, так и коммунистическая) дискредитировала себя, играя в поддавки
с Кремлем.
Порядок - хоть шаром покати
Система управляемой демократии существует ровно до тех пор, пока есть оппозиция,
готовая играть но ее правилам. Если желающих подвергать себя унижению псевдовыборов
не оказывается, власть вынуждена либо откровенно демонстрировать свою авторитарную
сущность, либо идти на уступки. В любом случае она испытывает острейший кризис
легитимности, ее механизмы начинают давать сбой.
Ельцин, будучи, несмотря на отсутствие политической и иной трезвости, правителем
по-своему мудрым, прекрасно понимал это. Потому ельцинская система предусматривала
постоянный подкуп оппозиции маленькими бюрократическими уступками, дозволением
играть в собственные игры - постольку, поскольку общие принципы "российского
порядка" оставались незыблемыми.
Иное дело - ленинградская команда, въехавшая в Кремль во времена президента
Путина. Привыкшие к простым решениям провинциальные генералы от госбезопасности
не утомляют себя подобными тонкостями. Им нужна система, в которой все до
мелочей построено, предсказуемо и управляемо.
Результаты этой "сознательной" работы мы увидели 7 декабря. Как
было сказано в бессмертном произведении Алексея Константиновича Толстого,
"порядок - хоть шаром покати". Оппозиция, лишенная привычной автономии,
загнана в угол, лишена права на минимальное достоинство, лишена даже возможности
убедительно врать о своей "борьбе" собственным избирателям.
Между тем именно простые решения путинского Кремля могут запустить новый политический
процесс, который в конечном счете приведет к краху всего механизма управляемой
демократии. Ибо, затоптав, унизив и дезорганизовав лояльную оппозицию, власть
рискует получить новую оппозицию - нелояльную. Ее сторонники опознают друг
друга по двусложному и жесткому слову: "бойкот".
На моем столе - распечатанный принтером образец нового самиздата - "Электронный
пресс-бюллетень", издаваемый комсомольцами. На первых же страницах -
статья лидера молодежного "ЯБЛОКА" И. Яшина "Viva бойкот!".
Следом за ней - заявления активистов коммунистической молодежи:"Смело
выйдем за флажки!". Позиция простая и ясная: что бы ни говорили у себя
на съезде вожди КПРФ, кого бы они ни выдвигали, мы участие в выборах не поддержим.
Бойкот, как и любой отказ, требует от политиков крепких нервов. Даже осознавая,
что на выборах ловить нечего, они идут по проторенной дорожке просто потому,
что у них не хватает силы воли остановиться и сказать "нет". Их
можно понять: конфликтовать с властью страшно.
Самое большое, на что они готовы решиться, - изобразить кукиш в кармане: выдвинуть
на выборы телохранителя, Харитонова или Масяню (что в конечном счете одно
и то же). Избирателям тактично намекают: мы вообще-то против этих выборов,
мы их всерьез не воспринимаем, но, сами понимаете, положение обязывает.
Политика полубойкота-полуучастия, как и всякая двусмысленность, бесперспективна.
Выставив нескольких "кандидатов для битья", оппозиционные партии
опустятся еще ниже, чем на парламентских выборах, одновременно подняв явку
избирателя до приемлемого для Кремля уровня.
Благодарности, однако, не будет: в Кремле прекрасно осознают смысл тайных
сигналов, посылаемых думскими неудачниками. И по окончании избирательных процедур
спросят с каждого. А в очередной раз показавшие слабину политики не вызовут
даже сочувствия у населения.
Власть - не то, что выставляют на выборы
Телевидение, ссылаясь на исторические примеры, принялось объяснять нам, что
бойкот неэффективен, поскольку неизвестно ни одного случая, чтобы таким образом
удалось сменить власть. Это чистая правда - в некоторых африканских странах
президенты и парламенты оставались на своих местах даже после того, как на
выборы являлись менее 10% граждан. Правда, на том же континенте бойкот сыграл
важную роль в смене режима. Когда белое меньшинство в Южно-Африканской Республике
решило снять накал борьбы против апартеида, предоставив "цветным"
и индусам право выбрать собственных представителей в парламент, это голосование
было проигнорировано: или равные права для всех, или ни для кого. Бойкот первой
Думы, затеянный радикальным крылом русских социал-демократов в 1905 году,
вроде бы провалился, но он помог большевикам осознать себя в качестве самостоятельной
силы с собственным взглядом на политическую жизнь страны.
Власть затевает выборы, чтобы быть или хотя бы казаться легитимной. Голосуя
ногами, граждане лишают ее этого удовольствия. И тут не помогут никакие победные
реляции и арифметические упражнения.
Ясное дело, что с помощью бойкота власть взять нельзя. Но ее никто и отдавать
не собирается. Власть - это не то, что в России выставляют на выборы.
Речь идет о другом. Всякая политическая борьба, как и вообще любая борьба,
- не в последнюю очередь противостояние нравственное. Побеждают не только
танками, пулеметами и полицейскими дубинками, но и силой духа.
А в этом смысле бойкот - единственное оружие, которое оппозиция может эффективно
применить.
Бойкот деморализует власть, а участие в игре по правилам - оппозицию. Так
что выбирайте, господа и товарищи!
Борис Кагарлицкий. "Новая Газета"
№2 (932)